В предыдущей заметке "За чертой" я обратил внимание читателя на факт, что жиды в царской России, в отличие от державообразующего народа - русских, зачастую были в привилегированном положении. Чтобы не гонять читателя обратно к первой заметке, вкратце сообщу, что в ней говорилось и приводились факты о том, что вопреки двуличным истерическим воплям об угнетении, жиды не только получали блестящее образование (в частности - музыкальное), но и делали карьеру, что вкорне расходится с их лживыми утверждениями об угнетении.
Из написанного могло сложится не совсем правильное мнение о том, что автор, сосредоточившись над жидами, как ученый с микроскопом сосредотачивается над насекомым, возвел частное в общее. Ибо не может быть, чтобы угнетатель-славянин имел меньше возможностей, чем угнетаемый и везде и повсюду жид. По этой причине полезно рассмотреть примеры того, как пробивали себе дорогу "угнетатели" - талантливые русские люди, жившие в одно и тоже время с личностями, о которых шла речь в заметке "За чертой оседлости".
Да, да - примерно в то самое время, когда Дунаевские с Хайтами, Блантеры с Баснерами и прочие покрассы спасались от русского "угнетения" в консерваториях, где сыто ели, сладко спали, вдоволь музицировали, оттачивая слух, да осваивали тонкости музыкальной композиции, на обочине пыльных дорог Рязанщины можно было увидеть вихрастого семилетнего мальчика, просящего милостыню. Он рано лишился родителей, а милостыня была единственным средством, которым в силу своего малолетства он мог помочь прокормить своих меньших сестер и братьев.
Дотошный читатель вправе задаться вопросом: а может быть у этого мальчика не было каких иных талантов, способностей, дарований, могущих вывести его "в люди"?
Нет, мальчик был талантлив, но лишь чистой случайностью можно объяснить его взлет - полковой капельмейстер, заметив способности подростка к музыке, и сжалившись, видя какое жалкое существование влачит представитель угнетающей жидов нации, зачислил десятилетнего Васю учеником в духовой оркестр Астраханского пехотного полка.
Так мальчуган навсегда связал свою жизнь с русской военной музыкой. Через пять лет он был признан лучшим солистом полка. Талант и трудолюбие позволил стать ему профессиональным военным музыкантом. Его стали приглашать в другие полки на службу, и он переходил, ибо каждое новое место службы означало повышение оклада. Но даже последнее место с майорской величиной жалованием аж в 30 рублей, не позволяло и помыслить об обучении в консерватории - все деньги уходили на помощь сестрам. По окончанию срока действительной службы, он отправился в Тамбов, где было музыкальное училище, в которое он мечтал поступить, но и тут ему понадобилось более двух лет, чтобы осуществить свою скромную мечту. Такова была "сладкая" судьба "угнетателя" в своем собственном отечестве!
Такова была судьба 28-летнего русского парня, каждый день жизни которого был означен борьбой с бедностью.
Ну, а где же талант, на который намекал автор? - еще раз спросит дотошный читатель - полковых капельмейстеров, было столько же сколько и полков, и в этих успехах молодого человека нет ничего выдающегося. Дунаевские с покрассами оставили нам множество мелодий, а чем ознаменовал свое пребывание на земле этот Василий?
Насчет того, как создавали свою музыку дунаевские с покрассами, у нас еще будет разговор, что же касается Василия... Шел 1912 год. На Балканах началась война между славянскими странами Сербией и Болгарией с одной стороны и Турцией - с другой. Под впечатлением этих событий он пишет свою первую мелодию - военный марш, Ему бесплатно помогли написать партитуру для духового оркестра, а на скромные средства отпечатали аж 100 экз. нот.
Чтобы сказать что это за музыка, необходимо учесть состояние военной музыки России. Наряду с безызвестными талантливыми и не очень, русскими композиторами, марши для русских полков писались и выдающимися, такими, как например Моцарт, Штраус, Вагнер, Буальдье, Блон... В их замечательных мелодиях, не было лишь одного - русскости. Той самой русскости, которая зовет на подвиг и самопоожертвоование. Первым таким маршем, который перевернул представление о том, какова должна быть венная музыка, стал "Богдан Хмельницкий" композитора Н. Лысенко, и если бы не провокационная истерия украинофилов, то она без сомнения стала бы национальной мелодией всей России. Вторым - явился знаменитый "Варяг" А. Турищева, который хоть и был написан как музыка на стихи, но по ритму являлся суто маршем. Дело шло по нарастающей - от вершины - к новой вершине, и вот третьей мелодией, стал потрясающий по силе и глубине воздействия марш Трофимова "Тоска по Родине". Написанный в 1909 году, разошедшийся тысячными тиражами на грампластинках, он, казалось, поставил точку в жанре, ибо невозможно представить, что когда-либо может быть написана музыка, которая не только станет вровень с вдохновенной мелодией "Тоска по Родине", но и явится по определению многих музыковедов, визитной карточкой ушедшего тысячелетия. Именно такой музыкой суждено было стать "Прощание Славянки", который Василий Иванович Агапкин (некогда просивший милостыню на пыльных дорогах) посвятил "Всем славянским женщинам, провожающим отцов, братьев, мужей и сыновей на войну". Обратите внимание - "всем славянским женщинам", а не каким – ни будь саарам!
Я мысленно кладу на одну чашу весов весь шумный музыкальный мусор, написанный представителями сытого. успешного, богоизбранного и одновременно невероятно притесняемого народа, а на другую - только один этот марш "Прощание Славянки", написанный представителем невежественных "угнетателей", - думаю, не стоит даже пытаться спорить о том, что перевесит.
Согласитесь, что в нашем случае все должно быть наоборот: не дунаевские с покрассами, как представители угнетенных, должны быть в консерваториях, а представители "угнетателей" - такие как Василий Агапкин. Но, видно таково было угнетение этого вечно скулящего о своих вавках народа, что его представителям была везде открыта дорога, в то время как не в пример более талантливые представители государствообразующего народа даже пребывая на государевой службе влачили заурядное существование. Из всех перечисленных композиторов, сотворивших шедевры мирового уровня, о которых любой еврей, будь он трижды талантлив, мог лишь мечтать, только Н. Лысенко смог получить соответствующее образование. Ни Турищев, ни Трофимов, ни Агапкин, такой возможности в своем отечестве, увы, не имели - и это в то самое время, когда консерватории, содержавшиеся на гроши всякого рода Рубинштейнов, буквально ломились от евреев, заполнивших музыкальные классы.
Ну, а Агапкин...
После октябрьского переворота Василий Иванович связал свою жизнь с Красной Армией. Прошел гражданскую войну, руководил оркестрами ВЧКА-ОГПУ в своей родной Тамбовщине, затем возглавил оркестр Главного управления НКВД в Москве.
Глубоко символично, что в грозный для Отечества час, когда к столице рвались немецкие войска, и когда дунаевские с покрассами давились по броне наркомовским пайком, на знаменитом параде 7 ноября оркестром руководил не какой-нибудь Швондер, а именно Василий Иванович Агапкин (на приведенном снимке в верхнем левом углу виден его силуэт на дирижерском мостике). Как свидетельствовал С. М. Буденный, командовавший парадом в тот знаменательный день, на Красной площади, в числе прочих, прозвучал и марш "Прощание славянки".
Более того - полковник Василий Иванович Агапкин был и одним из руководителей сводного оркестра, игравшем и на парада Победы в 1945. "Прощание Славянки" на нем не исполнялось - ведь был уже иной, мажорный, радостный настрой. Но опять таки знаменательно, что именно он, подаривший русским людям марш, под звуки которого просто хочется размозжить голову какому-нить гаду, вместе с другими оркестрантами прошел в завершение парада мимо брошенных на брусчатку немецких знамен.
|