© Александр Нехристь на главную З О Н Т,   и л и   Т Р И Д Ц А Т Ь   ЭН-ТЭ Эта, вообще-то давнишняя история, произошла одним из ненастных осенних дней, в середине восьмидесятых годов. Возвращаясь с работы, встретил я на улице своего старинного товарища. Потолковав немного о том и сём, мы пришли к выводу, что недурно было бы продолжить беседу за бокалом пива — благо, ближайшее кафе располагалось неподалёку. Старательно обходя лужи и с трудом удерживая равновесие на выщербленных бордюрах тротуара, мы прошли к городской пивной, громко именуемой кафе „Отдых”. Собственно говоря, пиво я не люблю, и ещё меньше люблю присутствовать в пивных, но товарищ мой, пиво любил и любил присутствовать среди пивной братии. Мне не хотелось огорчать его отказом — общение с ним в какой-то степени возмещало потерю настроения, вызванного ненастной погодой. Настроение и вправду у меня было гнетущее, хотя жизнь складывалась вполне счастливо. Просто, этому вечеру явно не хватало какого-то заключительного штриха, который, подобно последнему мазку кисти художника, делал картину либо великой, либо бездарной. Заняв очередь, мы стали терпеливо дожидаться заветной минуты, когда окажемся перед стойкой, где мордастая продавщица бойко разливала пенистый напиток. Здесь было шумно, накурено, не говоря уже о зловонии, свойственным всем подобным заведениям во все времена. Лишь голос Анны Герман, напевавшей своим трогательным голосом „Надежду”, смягчал обстановку, придавая какой-то особый, совковый шарм всему происходящему. Помимо обычных мужиков, зашедших, чтобы пропустить глоток другой после трудового дня, в толпе сновали грязные, обросшие щетиной типы, от которых нужно было сторониться, хотя бы ради того, чтобы не испачкать одежду. Товарищ мой имел особенность одеваться всегда модно и со вкусом. Согласитесь, редко сочетаемые в одном человеке качества, ведь в то время хорошие вещи были редки и отличали их от фабричного пошива не только по современному покрою, но и по стильным надписям — всем этим этикеткам и ярлычкам, которые никогда не сдирали и не срезали, так как принадлежность носимой вещи к разряду импортных поднимала статус её обладателя. Фирменные наклейки не снимали даже с очков даже в случаях, если эта наклейка закрывала половину стекла окуляра — её не смели отодрать и выбросить прочь. В этот слякотный вечер на моём товарищу, была большая и широкополая чёрная шляпа — почти такая как нынче у Михаила Боярского; на плечах — тёмно-зелёный плащ, а в руке он держал внушительного размера зонт, который использовал как трость. Зонт или трость был отменного качества — его прочная, из красного дерева рукоять, могла выдержать вес и вдвое больший, чем тот, который товарищ заключал в своём теле. Наверное потому, на фабрике, изготовившей сие чудо галантереи, пропечатали вдоль по чехлу огромными здоровенными, рубленого шрифта белыми буквами, слово ЗОНТ — чтобы при покупке никто не мог усомниться в конечном назначении этого предмета и не использовать в качестве трости то, что на самом деле являлось зонтом. Товарищ им очень гордился и, едва завидев на небосводе серое облако, спешил взять зонт с собою. Надо сказать откровенно: этот зонт-трость очень эффектно дополнял его строгий костюм, выделяя в серой массе совкового простолюдства интеллигентного человека. Между тем, время в очереди затягивалось, а обрывки чужих разговоров, доносившихся до нашего слуха, мешали сосредоточить мысль на теме собственной беседы. Говорили здесь обо всём, что могло волновать и тревожить душу самого читающего народа в мире: одни спорили о футболе, другие о ценах на водку, а третьи и вовсе — усиленно напрягая память, переводили гектопаскали в миллиметры ртутного столба (была и такая страстишка у людей) Как часто бывает в толпе, я неожиданно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Оглянувшись, заметил молодого, кучерявого парня, который пристально нас разглядывал. Он стоял несколько в стороне от общей очереди — то ли поджидая своих друзей, то ли ещё по какой причине, и с подозрительным упорством разглядывал нас. В иной раз я не обратил бы внимания на его взгляд, но лицо запомнил: уж больно глуповатая улыбка была у этого парня. Время шло, а он по-прежнему смотрел в нашу сторону и, видя, что я тоже смотрю на него, не пытался отвести взгляд. С той минуты я стал за ним наблюдать, а когда убедился, что взгляд его не случаен и он намеренно разглядывает именно нас, потянул за рукав товарища. — Наверное, поджидает время, когда мы доберёмся до стойки, чтобы выпросить полбокала пива или рыбу,— ответил он, полагая в стоявшем обычного завсегдатая околопивных помоек. — Но для человека без определённого места жительства, он слишком хорошо одет,— не согласился я. Мы ещё немного поспорили о том, кем может быть человек столь бестактно нас разглядывающий, но к единому мнению не пришли и вскоре забыли о нём потому, что подошла очередь забирать пиво. Забрав бокалы и, протиснувшись сквозь толпу, мы отошли в самый конец зала, сели там за мокрый стол, но не успели даже развернуть газету с приготовленной рыбой, как странный молодой человек подошёл к нам. „Прав был мой товарищ,— подумал я,— сейчас начнёт клянчить рыбу”. Подошедший между тем, смущённо потёр лицо и, виновато улыбаясь, спросил, выдавая себя не попрашайкой а всего лишь ,обычной жертвой аббревиатурных сокращений: — Ребята, вы меня извините, но не могли бы объяснить, что же все-таки, означает название „тридцать эн-тэ”?.. на главную сaйт управляется системой uCoz © Александр Нехристь. 2007 г.